Ближний круг - Александр Афанасьев

на много лет вперед. И проблемы США на много лет вперед – он тоже обеспечил.

Человек, посланный заместителем директора ЦРУ в Нью-Йорк ради одного только ужина – припарковал свою машину на Бродвее, недалеко от нужного ему ресторана – это было сложно, но все-таки возможно. Осмотрелся, не выключая двигатель. Нью-Йорк жил своей жизнью, насыщенной всевозможными событиями. Один из крупнейших городов в США за последнее десятилетие стал и самым опасным городом США, превзойдя в этом плане даже Чикаго. Если в конце шестидесятых и начале семидесятых здесь веселились – то теперь тут убивали. Этнические банды, банды наркомафии – на смену револьверам пришли автоматы УЗИ, а кое-кто из ветеранов – уже пускал в дело и М16 с Калашниковыми. Целые районы – были оккупированы криминалом, а Гарлем, наиболее опасный из опасных районов Нью-Йорка был окружен так называемой «сетью передовых постов», на которых службу несли примерно, как на постах в Бейруте. Дальше этих передовых постов – полиция не совалась, по крайней мере, ночью, и полицейских участков за их пределами – не было[144]. Но Бродвей был одним из немногих уголков старого Нью-Йорка. Нью-Йорка веселого…

Посланник был уроженцем Чикаго, второго крупного города на севере страны, и к нью-йоркцам относился с презрением, как к людям не совсем серьезным. Он понимал, что ему надо пробиваться наверх – и потому стал кем-то вроде личного агента зам директора ЦРУ. Задание, которое он должен был выполнить – могло привести его на скамью подсудимых, как полковника Оливера Норта. Но другого способа сделать это – не было.

Имеется в виду – продвинуться наверх.

Он увидел Вольво, модель 262, катящийся вниз по улице в поисках места для парковки. Номера ООН, дипломатические. Префикс, соответствующий Ираку. Следом, особо не скрываясь – проехал белый фургон Форд Эконолайн.

ФБР. Контрразведывательный дивизион.

Посланник вздохнул и достал скрывающийся в подлокотнике телефон. У него был внешне непримечательный и недорогой Крайслер, но при этом – он был из серии Экзекьютив Лайн и в числе дополнительного оборудования – там был и телефон.

После нескольких гудков – трубку взяли.

– Альфа лимитед, добрый вечер, чем могу вам помочь?

Это был нелегальный центр управления ЦРУ в Нью-Йорке. Законом – ЦРУ запрещалось проводить любые операции на территории США – но этот закон постоянно нарушался. В Нью-Йорке – ЦРУ имело нелегальную станцию, так как здесь была штаб-квартира ООН и американские разведчики занимались наблюдением, вербовкой и манипулированием дипломатами, работающими в ООН. Все что происходит в ООН – это тоже международные отношения, и ЦРУ справлялось с ними куда лучше, чем туповатое ФБР, которым что преступников ловить, что шпионов – разницы никакой.

– Меня зовут Морис – сказал агент свое кодовое имя на сегодня… впрочем, любой другой агент, которому могла потребоваться помощь, назвал бы точно такое же имя. Процедура была позаимствована у ВВС США – они сообщали летчикам условные имена на день, на случай если их собьют, и придется вызывать группу спасения – у меня проблемы.

– Слушаю вас, Морис

– Мою машину помяли хулиганы, в районе Бродвея.

– Очень жаль. Вы записали номер?

– Да… – Морис продиктовал номер – это белый фургон Форд Эконолайн. Они вели себя очень нагло, понимаете?

– Успокойтесь, Морис, мы решим этот вопрос. У вас все?

– Да, но это произошло примерно десять – пятнадцать минут назад.

– Я поняла.

– Вот теперь все.

– Спасибо за звонок, Морис.

Этот разговор – шел по незащищенной линии и потому имел двойной смысл. Посланник – проходил полный курс оперативной подготовки на Ферме и знал, что и как надо говорить – инструкторы учили этому неофициально, потому что это было незаконно. Хулиганы, вели себя очень нагло – намек на правоохранительные органы в частности ФБР. Десять – пятнадцать минут – упоминание о том, что не следует начинать действовать сразу, надо дать ему немного времени по оперативным соображениям.

Надо идти.

Он достал небольшую папку с ремнем, которую можно было нести как портупею, и пошел к ресторану.

Ресторан назывался Ле Монд

По-французски это означало «мир» и здесь готовили блюда французской кухни – точнее то, что в Нью-Йорке считается французской кухней. Меню стандартное – ягненок, сыры, суп из моллюсков, говядина тушеная со специями – типично европейская кухня. Мучного почти нет – то, что называется здесь круассаном, представляет собой длинную булку.

Иракец выделялся. Он выделялся на фоне американцев и гостей этой столицы мира точно так же, как если бы оделся во все красное или и вовсе пришел совершенно голым. Он был из несвободной страны – и поэтому, даже в том, как он сидел за столом, была нотка неуверенности, и в тоже время – вызова.

Говорят, что в Америке полно русских агентов – но вот их на этом то не поймаешь. Говорят, что у них, где-то под Москвой есть целые города, в которых все американское – и там они учат наших агентов.

Американец – переговорил с официантом у стойки и поспешил к столику

– Я присяду

Иракец вскинул на него свой взгляд… да… он явно занимался не своим делом. Хотя если тебя прессингуют агенты ФБР – станешь нервным.

– Кто вы?

– Тот, кто говорил с вами.

– Я не знаю, о чем вы?

– Ну… хотя бы вот об этом

Агент оставил папку на столике, заняв его, после чего подошел к агенту ФБР. Тот – сидел, скучал и даже не скрывал, что находится на службе.

– Шли бы вы отсюда ребята – по-дружески посоветовал посланник

– Чего… Ты кто такой?

– Ты знаешь.

Агент сплюнул на пол

– Да пошел ты.

– Как знаешь…

Посланник вернулся за свой столик, отодвинул стул и сел.

– Вам, вероятно, сложно приходится в нашей стране – сказал он по-арабски. Это была единственная фраза на этом языке, которую он знал – заучил специально.

Иракец снова нервно дернулся

– Я вас не знаю.

– Знаете. Сейчас, те люди, которые ходят за вами, уйдут, и мы продолжим.

Тем временем – на улице появились две полицейские машины, одна из них резко свернула, блокировав фургону выезд, а вторая – остановилась позади. Из нее – показались двое полицейских с ружьями и карабинами Рюгер Мини-14. Это уже была не обычная полиция, а группа быстрого реагирования.

Сидевший в ресторане агент ФБР – достал рацию и начал что-то нервно говорить, потом подхватился – и выбежал из ресторана.

Посланник заместителя директора ЦРУ испытующе посмотрел на иракца.

– Как видите, они ушли. Может, поговорим?

Разговор – продолжался около двадцати минут. За это время ФБР переругалось с руководством полиции Нью-Йорка, потом попыталось выяснить, что происходит – но потом они все же отъехали. Скорее всего, только до соседнего переулка – но отъехали.

Иракец – так до конца и не поверил, но досье взял и обещал передать. Скорее всего, передаст – они все запуганы, и выполняют распоряжения как автоматы.

Передаст…

Полакомившись бараниной, посланник попросил счет. Надо будет предъявить все расходы за поездку – и счет будет кстати.

Стемнело…

Посланник, выполнивший задание – вернулся к своей машине. Кто-то уже постарался – все четыре колеса были спущены, за дворником на ветровом стекле была записка. Это было похоже на штраф, и он достал ее. Но это была не штрафная квитанция, а листок бумаги, из небольшого желтого блокнота, который любит носить ФБР и мафия. На нем, печатными буквами было написано: Да пошел ты!

По крайней мере, печатными буквами. Невозможно определить почерк. Хоть в чем-то ФБР проявило предусмотрительность.

Агент вздохнул и пошел обратно в кафе – чтобы вызвать эвакуатор.

Послание – прошло быстро, и полиция безопасности Ирака тоже отличалась быстротой реакции. Уже на следующее утро – бронетранспортеры Республиканской Гвардии окружили лагерь строителей. Началась фильтрация.

Но она ни к чему не привела.

Был уже вечер, когда командир одной из рот Республиканской гвардии, непосредственно отвечающей за зачистку – докладывал о ее результатах, наклонившись к опущенному окну белого Мерседеса. Тот, кто был в этом белом Мерседесе – выйти не пожелал.

– Мы допросили семьсот человек, рафик…

– И? – в голосе таилась угроза

– Двадцать человек вспомнили того, о ком шла речь. Они сказали, что этот человек появился недавно, часто отлучался из лагеря. Они не знают, куда. Еще, они почему то называют его доктором. Говорят, что он хорошо